Джованни Фаттори (1825-1907)

Джованни Фаттори родился 6 сентября 1825 года в Ливорно. Родители его занимались торговлей, и семья хотя и не жила на широкую ногу, но в необходимом себе не отказывала. Впрочем, жизнь в провинции всегда отличалась дешевизной, да к тому же приучала довольствоваться малым. Пускать пыль в глаза здесь было бесполезно, ибо все знали истинное положение дел друг друга. Возможно, именно вкоренившимся в детстве презрением к излишествам объясняется вся последующая, очень мало ориентированная на стяжание земных благ, творческая биография Фаттори. В старости он писал: «Я с величайшим уважением отношусь к искусству, и у меня никогда не возникало соблазна унизить его из корыстных соображений, поэтому я всегда жил очень скромно в материальном отношении».

История не донесла до нас никаких подробностей детства и отрочества Фаттори — по крайней мере, таких, которые заслуживали бы особого внимания. Его жизнь протекала так же, как и жизнь прочих детей «среднезажиточных» провинциальных семей: воскресные хождения в церковь, шумные именины и родственные обеды (на которые собиралось до сорока человек кузенов, кузин, внучатых племянников и дядьев). Лишь одним Джованни выделялся из среды своих горластых и непоседливых сверстников — он брал уроки рисования.

Заметив художественные способности мальчика довольно рано, родители поспешили отдать его под опеку местного живописца Джузеппе Бальдини. Последний не блистал выдающимися талантами, однако свое дело сделал: обучил Фаттори азам художественного ремесла.

К двадцати годам нашему герою стало тесно в Ливорно. Он еще мало смыслил в живописи, однако уже чутьем понимал, что Бальдини больше ничему его не научит. После длительных и не всегда безмятежных семейных переговоров, юный художник получил от родителей благословение на отъезд во Флоренцию, куда в то время стремились все молодые люди, горевшие желанием посвятить себя искусству. Стоит ли говорить, что Фаттори, едучи в сей славный город, более хотел «себя показать», нежели «людей посмотреть»? Наивно полагая себя «почти готовым к славе», юноша собирался в путь, лелея смутные, но весьма честолюбивые надежды.

Каково же было его первое впечатление от Флоренции? В той же автобиографии, отрывок из которой мы процитировали выше, мастер признавался: «Флоренция опьянила меня. Я встречал многих художников, но ничего не понимал. Все они казались мне хорошими, и я пал духом настолько, что меня пугала мысль о необходимости начать учиться».

Вскоре Фаттори поступил в частную школу Беццуоли. Он занимался в ней достаточно усердно, но благодарных воспоминаний она в нем не оставила. «Я начал работать, не зная ничего. Нас было четверо юношей, и мы писали копии с оригиналов; но маэстро так и не появился. Я решил пойти в Академию художеств, чтобы иметь возможность пройти регулярный курс рисунка и живописи». Так оно и было. Промаявшись некоторое время в скучной мастерской Беццуоли, молодой провинциал поступил во флорентийскую Академию художеств, где благополучно проучился несколько лет (с перерывом на участие в революционных событиях 1848—49 годов). Дипломную работу он написал на сюжет исторического романа Гросси «Ильдегонда», весьма популярного в то время, окрашенное в драматичные тона Рисорджименто.

По окончании Академии в жизни Фаттори наступила эпоха творческого поиска, приведшего его во флорентийское «Кафе Микеланджело». В 1855 году в «Кафе Микеланджело» в результате долгих дебатов и споров сложилась группа художников, объединенная единой творческой программой и получившая название «маккьяйоли». Нужно отметить, что программа, выработанная молодыми живописцами (изображать только события современной жизни), была очень односторонней. Зато художественная практика «маккьяйолистов» блестяще показала, что теория, как водится, суха, «но древо жизни пышно зеленеет». В группу «маккьяйоли» вошли, помимо Джованни Фаттори, Телемако Синьорини (1835— 1901), Сильвестро Лега (1826—1895) и многие другие художники 1820-х — 1830-х годов рождения. О первых «маккьяйолистских» годах Фаттори вспоминал впоследствии с нежностью: «Мы были нищими и вели разгульно-богемный образ жизни, однако все это не мешало нам чувствовать себя счастливыми: ведь все, что мы делали, мы делали во имя искусства».

Продолжение